ИСТОЧНИК

Ключевые слова “Дневника” — спокойствие, доверие, лето. Кто-то жалуется Рильке, что жизнь потускнела, — а тот считает светляков. “Какая же вы неблагодарная! Вот она, жизнь: шесть светляков, а то и больше. А вы от нее отворачиваетесь”. Но это доверие выросло в самостоянии и оплачено им. “Оставьте же родину. И не просто на шесть-семь недель. Оставьте ее совсем... Уезжайте, не думайте о возвращении. И идите, как идут ночью по берегу моря”. Чтобы не надеяться, что все это ненадолго, а завтра вернешься к привычному. Чтобы все, имеющееся у тебя, — образ, книга, воспоминание — были всегда рядом, а не вдали. Это — новая родина, внутри человека. “Так перестаньте жить настоящим — станьте для себя самих как бы грядущими. Вы пойдете вперед, опережая самих себя, и тогда не собьетесь с пути”. Тоскуя по себе — и удивляясь себе (…)
И Бог тоже — будущее, возможность. Он становится нищим, когда люди — думая, что этим демонстрируют любовь к нему — сжигают то, что им дорого (как во Флоренции при Савонароле). И очень богатым, когда в церковь приходят двое влюбленных. “Когда святоши говорят: “Он есть”, а отчаявшиеся ощущают: “Он был”, мастер смеется: “Он будет!”. Потому что то, что он делает, добавляется к этому будущему Богу.
И любимая: “Ты — чудо, Ты, что сделала меня таким просторным”. Часто ли хватает сил делать любимых просторнее, а не ограничивать их возле себя? Но “всякий разлад, всякое заблуждение происходят оттого, что двое ищут общее в себе, а не в вещах за собой — в свете, в ландшафте, в рождении и в смерти... Они только смешиваются друг с другом, потому что не умеют соединиться. Они держатся друг за друга, но не умеют крепко держаться на ногах...”.

(Ал.Уланов. «Флорентийский дневник» Рильке)

Оригинал взят у caos4 в Умер Агустин Гарсия Кальво. Автор этих и других стихов. Атлантида ушла под воду...

Оригинал взят у nadiin в Грузия.Тбилиси. По историческим местам-3. Армянский храм св. Геворга.

Бибихин, из дневников:

16.8.1986. Встаю и думаю, человек справился с судьбой во всех видах ее, кроме смерти и уничтожения, и стал оттого страшно скучен, и всё же: нет больше повторения, Глюксман может биться о будущем, не имея будущего, ставить на amour et chance. Я сказал это Аверинцеву, он сказал, об этом я должен подумать, что значит: это мне кажется опрометчивым и неверным. А брак, сказал он немного спустя. Но ведь человек теперь хозяин, сказал я. «Человек проходит как хозяин», задумчиво сказал он. «Это страшно».
Вершинные достижения никогда не следствие прошлого, историческая причинность не ведет от одного вершинного достижения к другому. Человек XIX века еще bona fide, без рефлексии, принадлежал традиции. Или в XVIII веке. Уютно в защищенном уголку, было. Теперь «мы не можем отказаться от понимания, если сохраним совесть». Но: уже нет гарантий для сохранения памяти, это нам уже только доступно как решение воли[13]. Он так хорошо говорил о бесе: он предлагает, любимая шутка его – выбирай, вот в моей правой руке, вот в моей левой. Но не надо принимать этот выбор; ясно, что у него ни в той, ни в другой руке ничего нет, одна дрянь. И еще так хорошо сказал: «Человека легко спровоцировать, и не надо его провоцировать. Если оставить его за закрытой дверью, он будет сердиться, даже если за дверью делаются исключительно хорошие вещи».
О плюрализме. Здесь опять дьявол, его любимая игра. Не надо выбирать между плюралистом и его оппонентом и бить инакомыслящих по голове. Я отказываюсь выбирать между фанатизмом и релятивизмом, я скажу: неужели у вас нет чего-нибудь получше?

Цой, конечно, не дожил бы до 50 лет. Ему уже в 1990 вся эта "эпоха перемен" показалось адом,
от которого не улететь даже на Солнце.

Сейчас, как говорится, рана свежа. А через 50 лет он будет забыт совершенно. Вместе со своим
несчастным городом.

    А провозглашение после провозвещения мира из священных диптихов (имен) непреклонно
устремившихся к достойному освящению (своей) жизни и благочестно почивших - не только
обращает и руководствует нас примером их жития к блаженному состоянию и богообразной
кончине, но и воспоминает (их) как живущих, (то есть) не умерших, но, как утверждает Божественное
Писание, преставившихся от смерти к божественной жизни. Разумей и следующее обстоятельство:
вечная память о (тех, чьи имена) вонсятся в священные поминальные (диптихи), обнаруживается
не в явлении (обычного) человеческого воспоминания, но, как боголепно мог бы сказать (наш
наставник): "Почитание богообразных и непреложное знание (имен) посвященных (обретается) в Боге",
или, как говорит слово (Божие): "Познал (Господь) своих", и "славна пред Господом смерть преподобных
Его", под "смертью преподобных" подразумевая "совершенство в праведности". Уразумей же священно
и то, что список святых предъявляется незамедлительно (после созерцания) переносимых к божественному престолу достопокланяемых символов, которыми означается и (которыми) восприемлется Христос,
указуя (тем самым) поминающим на нераздельное и премирно-священное единение с Ним (всех
благочестно) почивших.