ИСТОЧНИК

Сердце преображается в страх, завидев порог
гора превращается в прах на ней раздробляется Бог
оглядываясь назад, не видишь бесследное да
ада не жди и не было, раз воля одна - вода

семенем разливающаяся на поля, на леса
ассасины не дремлют – тут средняя полоса

самое неизбежное – погруженность во тьму
умонепостижимо прилежную телу, сердцу, письму
умирая – не спорю, не смеюсь, не сдаю себя в бой
преображающийся на горе – облака голос с тобой

В последние, последние, в самые последние времена
рассыпаются ягоды, листья, по камешку разваливается тюрьма
загорается утром храм – не для плясок, а для огня,
снизошедшего с неба впервые в последние времена
две тысячи лет назад - когда еще было в полдень светло как днем
и не светила заманчиво круглогодично в каждом оконце луна

Перепутываются, рвутся постромки и имена,
мода виляет похоткой, размазывается хурма,
мирики катятся, и никто больше не смотрит в чужие сны, в другие миры -
вот что сделали зеркала без глаз, сторонники бесконечной игры
в солнечном ветре цел нерастрачен не снят
Бог, воплотивший время в нежнейший, крепкий гранат

23.10.12

Где моя твердь, где звезды, едва не касающиеся гор? Где Орион, разворачивающийся на небе, словно ширма с чудесами долины Касуга? Где Телец, похожий на Светицховели с гранатовой лампадой в алтаре?
Солнце, неумолимое, неуловимое, выскальзывает из туч и снова ныряет туда, где ласковы отблески, но нет ни тьмы, ни света.
Когда призыв к войне достиг моих ушей, сердце уже успело разорваться. И вдали – золотой Иерусалим, о котором я ничего не знаю.

10-12.10.12

Невовлеченность мира – в мир
неотраженность света – в свете
иконостасы-ордена

Кружась, сверкают на балу
тех цареградцев и веков –
Одни лишь фрески молча ждут

когда повыдернет Толстой
последний волос из брады
увидев третий Тадж-Махал

Под купол – танец голубей
сквозь скалы – сник Кастальский ключ
а в Галилее – душный день

Пора добраться до жнецов
леса повыжженные ввысь
уходят к беглецам огня

4.8.12 Москва

(1)

Паломничество к ливанскому кедру
совершают небо и горы
один орел сидит неподвижно

Из красной светлоогненной земли
вырастают хороводы дев
и приплясывает Мательда с самого края

Бедуины, Мария с Младенцем у груди, Иосиф
кони белые золотистые синий
а у ствола – вороной и снежный: день и ночь

ожидают, когда угомонятся ученые дамы
и наездники на заднем плане
разъезжающие туда и сюда в поисках

мирового хребта. Флейтист выдувает утро.

26.7.12 Москва

Для mtoto_mkubwa

Принести в одиночку
Голубиную Богоматерь с Афона
Сквозь ущелья и реки -
На камень, от крови синий,
Где коней в ашвамедху
Приносили вепсы?
Легче будет снегам
Растаять на Килиманджаро,
Легче было через залив
Вести народ Моисею
Под восточным ветром.
Легче ветра - в ночи Никодиму
В лоно матери снова войти и родиться,
А в итоге избавиться от круговорота,
Чем родиться от Духа свыше.
Падает с поставца лучина,
Пылает лампада, свеча –
Тихо и твердо
Стоит в песках,
Таится в камнях
Ее песнопенье.
Кто кого увидит
В этой ночи рожденья?
Жития слепых толкуют о вспышках молний,
Закрученных в крестопоклонный,
Закланный мир еще до сложенья мира.

Наковальня-облако,
взрыв – и снова
кедром ливанским
предстанет оно,
а затем – бегемотом
из книги Иова:
«Я его создал, как и тебя».

Зёрна рассыпаются
в праздничном сите,
зёрна прорастают
сквозь ресницы зари.
«Кто следит за облаком,
тому не сеять,
и кто пасёт ветры –
тому не жать».

Ой ли в небо вперится
земля с потрохами?
Или сверху снидет –
та земля, что есть всегда?
«Кто посеял бурю,
тому нет места,
кто пасет молнии,
того не ждать».

17.7.12

В июле Москва пуста, но шумит, как дракон китайский.
Ни молний, ни радуг, ни ливней – да и кого они освежили?
Зреют чёрные ягоды на сирени, и крылья кленов
Не до конца отвердели – полет немыслим,

А в небесах – всё новые откровенья:
Пётр нырнул и видит – из переполненной сети
Почти все рыбы уплыли. Одна – возлежит на углях.
В волнах цунами видно имя Аллаха.

11.7.12

Августовское полнолунье.
Кэса и Морито не видят звезду «дзюмёубоси»,
Холодок по спине убийцы…

Двух возлюбленных Имру уль-Кайса
Унесло беспощадное время,
Далеки, как Алькор от Канопуса, печальные песни.

Скачут туркмены Бейбарса
По холмам Галилеи, по дороге к Иерусалиму –
Смертоносный Мечин, семизвездье на флагах, и полумесяц.

Так прекрасна , когда целуешь Ореста,
Направляешь меч его в сердце матери-мужеубийцы,
О Электра, потерянная плеяда…

Две сестры танцуют – одна за другую прячась.
В бесконечном восторге аль-Фирузани на башне молчанья:
Знает – их мать, аль-Нааш, жертва Полюсу Мира.

Будь ты греческим лучником или пигмеем,
Если видишь Алькор, еле зримый спутник Мицара –
Будешь лучами разить, будешь в армии фараона…

Над Магдалиной смеялся Нерон, ликуя:
«Ты же видишь Алькор – а полнолуния не замечаешь!»
Из гробницы этрусской, из сада Иосифа встало солнце.

Я видел издали город, где Тигран осаждал Клеопатру
Влюбленные ангелы в полупрозрачном гуляли по берегу моря
Был вечер Пурима, почти мгновенно исчезло солнце

Жарили рыбу, выловленную на спиннинг,
Дети казались морскими звездочками Матисса -
Где же кораллы? Пыталась дарами угомонить Александра

Армянского тигра – но он ушел необласканный, опасаясь
Луккула, задавшего пир и стремительно шедшего к Артаксате…
В белых одеждах пасхальных – восседали на ящиках и на земле эфиопки.

Крепость вдали, с огоньками и звуком арабских песен –
Это всё, что осталось, единственный снимок: Акко,
Первый бриз отрешенности, последний оплот крестоносцев.

Март – июнь 2012
Хайфа-Москва