В жаркой земле

Дух обнимает плоть –
зачем ему мертвое лето?

С башней двугорбый дом
неподалеку от моря.

Спят до весны, не видят осенних мистерий
лилии и тюльпаны;
в жаркой земле – вода живительней крови…

19.9.12

+++

Риму, Эфесу, Праге, Иерусалиму
не хватит реликвий, камней, крестов, алхимиков, пепла и маков –
чтоб расплатиться за каплю мирры в твоей пустыне.

Сердцу ладов не хватит, земле – соцветий, созвездий,
духам не хватит словес, а ангелам – башен молчанья,
чтобы прозреть в тебе, в незаметной лилии Галилеи.

21.9.12

Нет никакой игры, даже для тех, кто просто приходит посмотреть

«Кинематографический мир, — приговаривает Арто, — есть мертвый, иллюзорный и раздробленный мир» (III 97), «там нельзя работать без чувства стыда» (III 302). Вообще «где машина, — пишет он 25.2.1948 Полю Тевнену, — там всегда разрыв, ничто, там техническое посредничество искажает и уничтожает всё, что ты сделал. Вот почему я больше никогда не прикоснусь к радио и отныне посвящу себя исключительно театру, такому, как я его понимаю, театру крови, театру, который на каждом представлении дает что-то приобрести телесно как тому, кто играет, так и тому, кто приходит смотреть игру, — впрочем, нет никакой игры, есть действие, театр есть в действительности генезис творения. Это будет!» На экране или при проигрывании записи уже собственно ровным счетом ничего не происходит, зрители видят тень, слышат эхо. Только в театре, где живой актер принимает на себя волны зрительского внимания и чувствует себя под живыми взглядами тем, чем никогда себя не чувствовал, становясь таким, каким себя не знал, только и может совершиться событие (В.В.Бибихин. "Поэт театральных возможностей").

Бревно Правителя области Шан

Оригинал взят у germiones_muzh в бревно Правителя области Шан

Правитель области Шан (Шан Ян – титул заменил ему имя; а звали его Гунсунь Ян) был хозяйственник и администратор, воин – и великий законодатель. Жил он в 4 веке до нашей эры. Шан Ян опередил свое время – и поплатился за это (хотя поплатился бы и позже – при Строителе Великой стены и первом историческом объединителе Китая: Цинь Шихуан, который воплотил в жизнь идеалы Шан Яна, любил унифицировать и предпочитал старательных исполнителей мыслителям. Жестокий парадокс). Правитель области Шан посвятил свою жизнь идее того, что закон и порядок делают человека человеком, а государство – могущественным и изобильным. В его время с законом и порядком в Китае было, прямо скажем, не фонтан. Шесть царств бесконечно воевали друг с другом. Чиновники и знать распоясались, а народ потерял всякую веру во власть. Это мы привыкли, что китайцы – дисциплинированные и трудоголики, готовы спать стоя, пристегнувшись к стене, как космонавты и работать за принцип. И в Китае такое было не всегда. Народ трудиться не желал и царю Цинь Сяогуну не верил ни на грош. И царский советник Шан Ян понял, что, дабы восстановить авторитет власти, надо потратить больше:)
На людной площади столицы Цинь рано утром появилось тяжеленное бревно – а над ним объявление: кто бревно вынесет за городские ворота, получит десять золотых. Деньги за такую работу неимоверные. Собравшаяся толпа обсуждала вероятность получения награды за выполнение задания; все склонялись к тому, что она равна нулю. Но надежда всегда живет в человеке: сначала отвалятся руки, ноги и голова – а она остается. Чем дольше смеялись и бранили того, кто решил поиздеваться таким образом над людьми, тем сильнее становилась у каждого скрытая в глубине мысль: а вдруг? Но и дураком публично никто быть не хотел. – И наконец нашелся дюжий дурак, который крякнул, вскинул бревно на плечо и двинулся к воротам… Над ним смеялись и поносили – но уже втайне завидовали ему. И вот бревно вынесено за пределы. Все затаили дыхание. Все-таки розыгрыш? – Но Шан Ян, облегченно вздохнув, лично отсчитал золото добровольцу. Лёд тронулся – Китай стал на путь объединенья.

Хайдеггеру 123

Хайдеггера растащили на цитаты, а он понятен только в самом процессе полнословного выговаривания и проговаривания, акценты он расставлял лучше всего сам (да и разве бывает иначе?), поэтому хорошо, что его голос сохранился в записи. Слушайте и вникайте. «Мыслить по Хайдегеру? Да пусть мыслят против Хайдеггера, лишь бы говорили дело». Из Хайдеггера сейчас делают гностика, приписывая ему метафизику в тех самых «новых и превращенных формах», от которых он предостерегал – мировоззренчески-антропологические образы мира ничуть не лучше «картины мира» современной науки. Наука, по крайней мере, чувствует открытость и опасность своего положения. А вот «мировоззрение» как частный, целостный и мгновенный взгляд, активно навязываемый всему миру – это безвыходный тупик. Сейчас нет ничего более затасканного, чем слова Гёльдерлина: «Близок Бог и трудно к Нему идти; Но, где опасность – там и спасение». Ещё более затасканное, чем «Красота спасёт мир». Так вот, я скажу: Бог далёк, но идти к Нему легко. Легко для тех, кто хочет идти. А для тех, кто хочет забраться в себя и там лежать, Бог действительно близок, но недостижим. Впрочем, из опасности всегда есть два выхода и два спасения: спасение в ничто и спасение в мир. Макарий Египетский говорит где-то, что по пути Божьему даже не идут, а летят, потому что нет крыльев легче крыльев Духа. Но дорога – далека.

для тех, кто сейчас не одинок

Можно идти по горам разными путями, но по лабиринту лучше идти вместе, не разлучаться.