ИСТОЧНИК

Марксистская идея прогресса в самом вульгарном своём изводе (человечество непременно развивается от низшeго к высшему, а не проходит разные равноценные с аксиологических позиций исторические фазы) впиталась нами настолько крепко, что отмахаться от неё бывает нелегко. О том, что исторической наукой выдвинут ещё миллион концепций на тему путей человечества (а философией так и подавно), в регулярном разговоре мало кто задумывается. Слова "древний", "первобытный", "архаический" - ругательства, которыми оттеняется прогрессивность, современность, высокоразвитость и прочие сомнительные доблести сегодняшнего сапиенса. При этом, опять же, никто не задумывается о нескольких деталях - 1) ни о том, какую именно историческую эпоху и какое общество понимает под этими общими красивостями, ибо апеллировать сразу к 40-60 тысячам лет в противовес десятилетию - по меньшей мере глупо, 2) ни о том, каким на самом деле был древний человек и устройство его мировоззрения, 3) ни о том, в каких условиях ему приходилось выживать. Складывается такое впечатление, что даже самые разумные и устойчивые индивиды срываются на уровень голливудского блокбастера, когда речь заходит о дописьменной истории. Впрочем, даже такие совсем недавние эпохи, как Средневековье или Ренессанс, у нас тоже давно превратились в набор лубочных картинок, не без помощи масс-медиа, конечно же.


Когда я копала в Костёнках, более всего меня поразили толстенные линзы пепла с Флегрейских полей. Я гипотетически представляла себе масштаб извержения этого супервулкана в верхнем палеолите, но одно дело представлять, а другое - трогать руками вещественные свидетельства. Так вот, толстенные линзы итальянского пепла под Воронежем, в пойме Дона, на стоянке первобытного человека, который не располагал никакими вулканологическими знаниями, и, очевидно, обсирался от страха, когда на него с ясных небес посыпалось это дело, а потом началась длинная и жестокая зима. Странно было бы требовать от него тех же самых взаимоотношений с природой, каких впору требовать от юнца, который покупает мягкие игрушки wwf, смотрит ужастики про апокалипсис, а в сильную грозу разрывается на части - залезть под диван или переслушать какой-нибудь там боркнагар? И, наоборот, от этого юнца некрасиво и незачем требовать подвигов, которые были обычным делом для палеолитического охотника - освоения обледенелых сибирских нагорий или драки один на один с каким-нибудь неспящим медведем.


Я уже молчу о популярной оценке мифологического мышления. Здесь амплитуда такова: от апофеоза "тайной мудрости арийских предков!!" до желания растоптать и смешать с пылью всё, что было в этом мире до новой эры, и всё, что не приняло одну из так называемых мировых конфессий (видимо, чтобы потом представителям мировых конфессий было проще жечь друг друга напалмом). Такое ощущение, что не "арийская мудрость", а Леви-Стросс, Элиаде или Хёйзинга - это высшая ступень эзотерического знания, и мы, презренные, сподобились выйти из стен истфака посвящёнными в НЕЧТО - хотя на самом деле все их книжки и миллиард других, не менее важных, валяются в открытом доступе по всей сети и не требуют сверхспециальных знаний для прочтения.
.
via fulgur_conditum

В Ригведе и Упанишадах встречается такое странное выражение: "я буду против Тебя
голодать..." Это говорит саньяси Богу. Дело в том, что существование мира без жертвенного
дарения невозможно, а Бог есть в первую очередь Жертвователь и жертва, "податель пищи"
("Пейте - ешьте", от долины Инда и хеттов до Песни Песней, и далее...) А посему, если
любимец Божий откажется принять от Бога божественную пищу, то Бог не скажет ему:
"Ну и ходи голодный! Ты сам виноват..." - а примет его самого, как жертву за мир, и всё-превсё
сделает, о чем саньяси ни попросит. "Умерщвление плоти" тут сопутствует, но оно совсем не
главное. Важнее - чистота помыслов и неотступность молитвы святого, его решимость
голодать "против" Бога до конца. Это не вызов и вовсе не гордость, а акт любви и дерзновения.
И проясняются многие рассказы из патериков. "Господи, буду стоять здесь на солнце с поднятыми
руками, пока Ты не исцелишь этого беснующегося отрока", - говорит Павел Препростый. И верно
говорит. Прямо как в Ригведе. И у Руми: "Нищий, прииди! Словно нищий, Щедрость нуждается в
нищих!" Говорят, что любовь ничего не требует от любимого и всем дает полную свободу...
Не знаю, не знаю... И просит, и умоляет, и требует ещё как! Вспомни Евангелие о званых
на брачный пир: "Заставь их войти" ("Убеди внити" - это смягчающий и в сущности неверный
перевод). Те, кто вошли (точнее, тех совсем уже потерявших облик, которых привели слуги),
были "недостойны". А "достойные", те, кто отказались прийти, вовсе не собирались за кого-то
молить и голодать против Возлюбленного; просто у них был свой пир, земной. До сих пор
они удивляются: на что рассердился Господин? А те, кто познали, что такое голод и жизнь
на распутьях, в халугах и под камнями, те, если надо, могут и поголодать "против" своего
милостивого Бога. Который их слышит.

Два орла, два связанных друг с другом товарища,
Обхватили одно и то же дерево.
Один из них ест сладкую винную ягоду,
Другой только смотрит, не поедая.

Где орлы о доле в бессмертии,
О наделах, не мигая, взывают,
Там - могучий пастух всего мира,
Мудрый, вошел в меня, глупого.

На дереве том, где вкушающие мёд орлы
Селятся, размножаются все,
На вершине его, говорят, - ягода сладкая,
До нее доберется тот, кто не знает отца.

(Ригведа I.164.20-25)

   Историческое время покаяться есть всегда - как мед Винни-Пуха: оно, если есть... то его сразу нет!
   "Осколки не наказывают", - говорит о России мудрый iereys 

   Что ж, Моисей, к примеру, стёр золотого тельца в прах и высыпал в воду. Но это был ВЗ.
   А в НЗ у Господа не пропадёт ни одна пылинка. Сотрёт осколки в прах - и переплавит в новое
творение. Другое дело, что человек после грехопадения боится нового творения. Любит ветхое.
Посему для многих новое творение будет сущим наказанием. Вот и весь апокатастазис.

Утром сон исчез, вместо сна вижу и чую: рай и ад, как две страны, остались позади, иду я по светлому
полю, Iисусова молитва творится в сердце сама собой, то взлетая, то возвращаясь... А справа будто
ветром доносит песню: "Там стояла в поле древа... тонко-высокая..."

"Никакого приношения хлебного, которое приносите Господу, не делайте квасного, ибо ни квасного,
ни меду не должны вы сожигать в жертву Господу; как приношение начатков приносите их Господу,
а на жертвенник не должно возносить их в приятное благоухание" (Лев.2:11-12).

"И, взяв хлеб (arton, квасной) и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть Тело Мое,
которое за вас предается..." (Лук.22:19).

"Когда же они от радости еще не верили и дивились, Он сказал им: есть ли у вас здесь какая
пища? Они подали Ему часть печеной рыбы и сотового меда. И, взяв, ел перед ними" (Лук.24:41-43).