Дмитрий Веллер

Не осталось ни единой державы, в которой
не было бы избытка поэтов, этих посмешищ,
переезжающих из одного захолустья в другое,
дорожащих сиротством, как отрава - удушьем,
готовых трудиться на кафедрах, биржах
ради содействия воле к своим сочиненьям:
неявленным - в угоду богам именуемым,
явленным - по языкам и гривам расточенным;
и даже поэт быть не должен один, он не должен,
от чего сбываются дети, стихосложеньем ведомые,
но (в силу позёрства по линии матери)
им назначено стать цирковыми артистами,
дрессировщиками непарнокопытных животных,
освоивших навыки чистописанья и чтенья
и возомнивших себя сопричастными роду.

21-ое июня 2012 г.

Ибн ал-Фарид

Оригинал взят у koval_andrei в На исходе третьих суток всухую

(Ибн ал-Фарид, «Поэма вина» («Хамрийя»); пер. З. Миркиной по подстрочнику Б. Я. Шидфара)

 

Прославляя любовь, мы испили вина, нам его поднесла молодая луна.

Мы пьяны им давно, с незапамятных лет, пьём из кубка луны загоревшийся свет.

И, дрожащий огонь разведя синевой, месяц ходит меж звёзд, как фиал круговой.

О вино, что древнее, чем сам виноград! Нас зовёт его блеск, нас манит аромат!

Только брызги одни может видеть наш глаз, а напиток сокрыт где-то в сердце у нас.

Уши могут вместить только имя одно, но и имя его нас пьянит, как вино.

Даже взгляд на печать от его кувшинА веселит и бодрит, точно мера вина.

Если б кто-нибудь мёртвых вином окропил, то живыми бы встали они из могил.

А больные, отведавши винной струи, позабудут всю боль, все недуги свои.

И немые о вкусе его говорят, и плывущий с востока его аромат

Различит даже путник, лишённый чутья, занесённый судьбою в иные края.

И уже не заблудится тот никогда, в чьей ладони фиал, как в потёмках звезда.

И глаза у слепого разверзнутся вдруг, и глухой различит еле льющийся звук,

Если только во тьме перед ним просверкал, если тайно блеснул этот полный фиал.

Пусть змеёю ужален в пути пилигрим, до хранилищ вина он дойдёт невредим.

И на лбу бесноватых чертя письмена, исцеляют их дух возлияньем вина.

А когда знак вина на знамёнах войны, сотни душ – как одна, сотни тысяч пьяны.

О вино, что смягчает неистовый нрав, вспышку гнева залив, вспышку зла обуздав!

О вино, что способно весь жизненный путь в переполненный миг, озарив, повернуть!

Влить решимость в умы и величье в сердца, вдохновенным и мудрым вдруг сделать глупца!

В чём природа вина? Вы спросили меня. Что же, слушайте все: это свет без огня,

Это нежность без тел и дыханье без уст, полный жизни простор, что бесформен и пуст.

То, что было до всех, то, что будет всегда, в нём прозрачность воды, но оно не вода.

Это суть без покрова, что лишь для умов, неспособных постичь, надевает покров. 

О создатель всех форм, что, как ветер сквозной, сквозь все формы течёт, не застыв ни в одной,

Ты, с кем мой от любви обезумевший дух рвётся слиться в одно – да не будет нас двух!

Мой прапрадед – вино, а Адам был потом. Моя мать – это гроздь с золотистым листом.

Тело – наш виноградник, а дух в нас – вино, породнившее всех, в сотнях тысяч одно.

Без начала струя, без конца, без потерь – что есть «после», что «до», в бесконечном «теперь»?

Восхваленье само есть награда наград, и стихи о вине, как вино, нас пьянят.

Кто не пил, пусть глядит, как пьянеет другой, в предвкушении благ полон вестью благой.

Мне сказали, что пьют только грешники. Нет, грешник тот, кто не пьёт этот льющийся свет.

И скиталец святой, и безгрешный монах, опьянев от него, распростёрлись во прах.

Ну а я охмелел от начала всех дней и останусь хмельным даже в смерти своей.

Вот вино! Пей его! Если хочешь, смешай с поцелуем любви, пусть течёт через край!

Пей и пой, не теряя священных минут, ведь вино и забота друг друга бегут.

 

Плач по Алькору

Августовское полнолунье.
Кэса и Морито не видят звезду «дзюмёубоси»,
Холодок по спине убийцы…

Двух возлюбленных Имру уль-Кайса
Унесло беспощадное время,
Далеки, как Алькор от Канопуса, печальные песни.

Скачут туркмены Бейбарса
По холмам Галилеи, по дороге к Иерусалиму –
Смертоносный Мечин, семизвездье на флагах, и полумесяц.

Так прекрасна , когда целуешь Ореста,
Направляешь меч его в сердце матери-мужеубийцы,
О Электра, потерянная плеяда…

Две сестры танцуют – одна за другую прячась.
В бесконечном восторге аль-Фирузани на башне молчанья:
Знает – их мать, аль-Нааш, жертва Полюсу Мира.

Будь ты греческим лучником или пигмеем,
Если видишь Алькор, еле зримый спутник Мицара –
Будешь лучами разить, будешь в армии фараона…

Над Магдалиной смеялся Нерон, ликуя:
«Ты же видишь Алькор – а полнолуния не замечаешь!»
Из гробницы этрусской, из сада Иосифа встало солнце.

Руми и Хатай

Оригинал взят у orientceram в Слияние культур. Руми и Хатай.

2 мотива, которые, как кажется, не имеют ничего общего внешне и происходят из разных источников. Но так повелось, что стали они использоваться вместе и называться Руми-Хатай. Хочется отметить, что смотрятся они вместе очень органично!

Есть разные мнения о происхождении мотива Руми. Некоторые источники утверждают, что мотив вдохновлен миром растений, другие источники заявляют, что своим происхождением мотив обязан миру животных. 

( Read more... )