ИСТОЧНИК

Сэлинджер умер, и теперь его читатели и не-читатели, поверив его дочери, потирают руки:
в хижине иже во святых  Джерома Дэвида оказалось до зела исписанных листков, кои теперь
будут публиковаться год от года и содержат невиданные откровения. Да, там написано всё.
И ничего, быть может. Как в рассказе Камю "Иона, или художник за работой". Сорок лет затвора
и пустая картина, в уголке которой написано то ли solidaire, то ли solitaire, не разберёшь.
Кафка просил своих друзей сжечь всё, им написанное, кроме нескольких рассказов и новеллы
"Голодарь". А у Сэлинджера другое: "Вот, я написал, а вы теперь читайте, только меня оставьте
в покое". Так и будет. Никому нет дела до Сэлинджера. Всем хочется его творений. А его жизнь
пусть останется у него самого. Что-то в этом есть от ухода Толстого, от его надрыва.

Конечно, Сэлинджер был один из немногих, кто еще полвека назад понял, ЧТО происходит.
И уединился, скрылся, хотя и не бежал, а бегство было соблазнительно. Гленн Гулд и Бобби
Фишер сделали то же самое.

А может, действительно избушка Хэмпширского зануды отшельника набита сказочными
горько-сладкими дарами? Для всех нас? Каждый найдёт своё? Тогда мы ими обкушаемся
по полной. А то в мире стало как-то пусто и голодно, и Сэлинджер пригодится на "последние
времена". Но вряд ли.

Посвящается Д.А.

Ангел: Когда начнем?
Лес: Когда звезды посыплются на землю. И меня укроют.
Бурундук: А они уже посыпались?
Ангел: Еще не все – только треть…
Бык: Быть битве!
Колокол: Баммм!...
Бес: Я ухожу в лес.
Монах: Начнем, когда закончим, эх-ма…
Гора: Когда мышка прибежит, тогда и начнем.
Журавль: Вечно она опаздывает.
Бес: Боится опоздать – вот и опаздывает… к тебе в клюв!
Ангел: Тише, тише… Начнем, когда священник в церкви выпьет последнюю каплю.
И спрячет чашу.
Колокол: Или когда птица нечаянно заденет меня крылом…
Бык: Жди! Заденет, как же…
Лес: Или когда догорит костер на моей опушке.
Бурундук: Там кто-то привалился к костру: обниматься лезет. Спит. Не сгорит ли часом?
Бес: Сгорит, как миленький.
Гора: Я сошлю лавину. И погашу костер.
Река: Да, и человечка заодно! И лес. Но я проберусь сквозь твои завалы.
Ангел: Скоро все кончится. Будет весна.
Журавль: Вечная весна?
Бес: Да!
Журавль: Вроде бы и хорошо – но мне больше будет незачем лететь. И некуда.
Грустно.
Бык: Смотрите! Человек из-за костра вскочил!
Монах: Перекувырнулся! Бухнулся в реку!
Волк: А огонь уже лизал его сапоги.
Бурундук: Неужели сам проснулся? Неужели сам? Ведь он был мертвецки пьян.
Я видел, как он хлебал кружку за кружкой…
Гора: Теперь вот захлебнулся в реке.
Волк: Нет! Вылез.
Ангел: Что-то священник медлит…
Колокол: Оййй! В меня врезалась ночная птица…
Бык: Вот он идет! Вот он идет!
Журавль: Но смотрите – он не запирает храм… Он – с чашей в руке… идет.
Ангел: Уходит… Далеко-далеко. В чаше вино и хлеб.
Бурундук: А мы не можем начать?
Ангел: Нет.
Бес: Жаль. Скорей бы всё смешалось. А еще лучше небытие.
Гора: Небытие? Не хочу, не надо! (Шумя и гудя «гогогого», начинает сползать в море).
Море: Ахххх!...
Лес: Гора исчезла! Что – началось?!
Все (хором): Мышка бежит, мышка бежит!..
Мышка (в ужасе): Я не опоздала?
Ангел: Нет, в самый раз.
Бес: Да, опоздала!
Река: Это всё ты!
Мышка: Да, я! А я и не отнекиваюсь. Так торопилась…
Журавль: А ты не торопись: пространство всё равно уже загнулось, а время ещё есть…
Монах: Ой, мышка, никак золотое яичко разбила? Признавайсь!..
Мышка: Ну да, разбила, то есть нет, не разбила. Сперва бежала, огня испугалась,
кинулась в сторону, а там кто-то спит, руками машет во сне, словно кого-то ловит;
я к нему с перепугу за пазуху, он вскочил, меня долой, сам в реку. Утонул? Да? Утонул?
(плачет).
Все (вразнобой): Нет, не утонул!
Мышка: А, вот и слава Богу.
Волк: Очень любопытно! Дальше рассказывай.
Мышка: Я бегу, реву, птица ночная на меня спикировала; я в церковь – мырррр...
Проскользнула, а птица ночная в колокол: «Оййй!»
Ангел: А священник что?
Мышка: А ничего! Я, не соображая, сразу пулей в алтарь. Как будто тысяча крыс
за мной погнались. А священник вздохнул, накрыл чашу воздухом… и вышел.
Дальше я сквозь дырку в алтаре – шасть! И в горе оказалась. Вдруг в ней что-то
сдвинулось – и она поползла… И вот я здесь! Не опоздала? Нет?
(Общий смех, переходящий в хохот, даже Ангел воссмеялся)
Ангел: Конец мира на сегодня откладывается. Да и Рождество скоро.
Сказке – еще не конец.

Москва 4.12.09