(no subject)

           ЧЕРНИГОВ

 

      Вспыхнул свет –

      Нарисованный заново Ангел в белом соборе Бориса-Глеба

      Выступил сам из себя

      А у Спасо-Преображенья – темнота,

      Как при самом начале (оно же конец) Творенья.

      Крепок, жуток и прост, погружён в ожидание света.

      «Они сошли с ума от любви к Богу и больше не приходили в себя».

      А снаружи земля жадно глотала ливень.

      Десна-река с изодранными кудрями разбегалась в извивах молний.

 

                                  18.5.99 – 11.9.01 Киев – Москва

 

 

             ИМЕНА

 

 

      Имена Радонежских бортников,

      Приазовских бродников

      Не упомнит никто –

      Разве тот, кто хлебнул

      Каплю мёда, каплю солёной рыбы.

 

      Имена

      Оксианских суфиев,

      Исфаханских пленников

      Позабыл Тамерлан,

      Выстроив памятники силе

      Из черепов и пыли.

     
       10.10.05

(no subject)

   VILNIUS

 

 

   Единственный в мире город, основанный не на крови –

   Вещей капелькой крови запёкся в бахроме лесов.

   А колокольня посреди –

   Светла, как нож Авраама, слепого от богоявленья, от вьюги,

от гула крестов на горе.

   Ржавый корабль тихо рассекает небо – Святая Анна.

   И я умываюсь – вовек не умыться! – в твоей лучистой крови.

 

 

                               7.9.01 Москва

Молитвы +

    

   Молитвы – словно верблюды, идущие по самый живот в озёрной воде.

Вода в озере солёная на вкус. Бредут и не пьют.

   Молитвы – будто в море играют дельфины. А к берегу подплыть боятся.

И боятся откликнуться на мой голос. Они весело переведываются на своём

Языке: звуки его за пределами Звука.

   Молитвы – будто блистающий лес. Что ещё сказать? Горящая готика

Сибири.

   Молитва – словно внезапная чайка: из Ладожского неба – прямо тебе

В глаз.

Молитва колыбели – она-то думает, что раскачивается из стороны в

сторону,  а на самом деле давно летит с горы, вертясь орешком. И не

остановить. Дитя внутри колыбели – давно молчи-ит. Или его крик –

Чистое молчание? А её вращение – свет миру?

   Молитва нищего японца – егда уныет, шелестит как пепел: «Господи

помируй».

   Молитва горы  -- внутри неё отшельник сидит в исихастском боренье.

Весной гора расцветёт – каждой ниточкой его разноцветного рубища.

А он знает, что все цвета едины.

   Молитва Купины, купающейся в небе – э, да это блаженный Максим,

прощаясь сам с собою и напевая себе отходную, сжигает на Москве

свою каливу.

 

 

                            Март-Апрель 2004