hoddion | Прямо как в 1921 году...

http://www.srcc.msu.su/uni-persona/site/authors/prishvin/pri-1921.htm

14 Мая. Похолодело сразу с + 25 Р до + 7. Суховей. Небо только на самой лысине голубое, а по сторонам желтое от дыма горящих лесов.

Миллионы художников могут, не ссорясь между собою, пользоваться одною булавочной головкой натуры; так верно, если бы развить все творческие силы человека, то немного бы им нужно было земли и всякой материи, и воевать бы тогда было не из-за чего. Вообще для творчества нужно немного материи и не в материи вопрос, может быть, даже, если вопрос ставится о материи, то это бывает признак, что творчество нарушено, и революция есть именно момент нарушения творчества.

Творчество чувствуется как освобождение от материальности, преодоление материи, наоборот, чувство тягости материи

лишает творчества.

Люди, видимо, не могут быть всегда в творчестве (в духе), это промежуточное состояние их, когда чувствуется тягость материи, называют долгом или крестом, это чувство — мать всей морали. Так, цвету (или творчеству) предшествует подземная, корневая жизнь долга (креста).

Цвет и крест иногда враждебно встречаются, и то гибнет крест, обращаясь в ханжество (напр., «Дон-Жуан» Мольера), то, напротив, цвет растворяется в шансонетке (то же «Дон-Жуан» у Пушкина).

В Феврале мы встречали революцию, как цвет,— ошиблись, а потом живем до сих пор с вопросом — крест это, за которым последует цвет, или же состояние вне свободы и долга, вечная погибель, распад? С самого начала рассуждения мы верили, нечего ждать цветов от революции, но чувство долга не должно

покидать нас.

Во всем творческом процессе начало его бывает трудно, как начинается он чувством тяжести материи, и если распадается, то появляется чувство гадости. Вот и думается, что сейчас мы испытываем чувство гадости, хотя трудно остановиться на этом по случаю своего личного несовершенства. Ищешь поправку своему личному в других, даже хватаешься

177

за «честного коммуниста», ищешь его... а не можешь найти. Но это и очень наивно — искать морали среди насильников и убийц, искать нужно с другой стороны, там, где всё выносят и не теряют веры, но эта область еще более закрыта личным несовершенством, усталостью, ленью, способностью удовлетворяться малым. Тяжкий вопрос для каждого, кажется, не разрешимый сознанием и внутри настоящего, а после нас, после нашей смерти.

15 Мая. Тихо. Последний переход весны: густолиственность леса и парка, березовые листья все еще блестят.

16 Мая. Опять больше + 20 Р в тени. Бегали тучи, гремело, но дождь не пошел. Табак отсырел.

17 Мая. Гроза. Пролил дождь. К вечеру стало прохладно.

18 Мая. Ветрено, прохладно (+ 7 Р). Небо закрыто вверху постоянно, а внизу перебегают осенние тучки.

19 Мая. Заря — теплое оранжевое кольцо. Майские лунные ночи. В сумерках жуки. Соловьи.

Рожь выколосилась наполовину, через 7 недель, то есть к Петрову дню, должна созреть, и даже неделей раньше.

Зародыши пейзажей.

Летний дождь под елью.

Майский холодок вечером, заря кольцом, воздух ровный, канделябры сосновых побегов.

Ночь в пуне: поссать за углом.

21 Мая. По вечерам на лугах холстом расстилаются туманы и утром поднимаются к солнцу, открывая поля одуванчиков. Сильные, долго не сходящие росы. Тетерева еще токуют, вальдшнепы еще токуют. Густо-зелено. Посевы кончены. Луга заказаны.

Остается 6—7 недель до урожая. С 10 по 17 Мая — рабочая неделя. С 17—25 —именинная. С 25 по 2 Июня— школьная. Потом 3 недели до жатвы — неизвестная и потом — охотничья.

Никола Вешний: 9—22 Мая. Воскресенье. Ливень пролил.

10—23, Понедельник. Утро — туман после дождя. Идем на Осьму.

24 Мая. На Осьме в Дубах. Холодно, ветрено. Вернулся.
(М.М.Пришвин. Дневники 1921).

Нашел у gignomai