У индейцев пространство меряется не числом, а зависит от прохождения его конкретным живым существом. Время и скорость прохождения могут быть самые разные. Но никогда быстрее орла или бизона, шакала или пумы, мустанга или оленя. Есть еще луч Солнца, взгляд орла. Но индейца не занимает спор о том, конечна скорость света или бесконечна. Этот вопрос может возникнуть на уровне детских вопросов старшим, не более того. Спор Платона и Аристотеля тут просто неинтересен. Возможно, индейцев задел бы Эмпедокл. Луч Солнца обладает благостью и силой, взгляд орла – все проницает. И этого достаточно.
То же самое со временем: оно течет по-разному в солнечном мире, в подземном, в переднем и заднем мирах (есть и такие). Индейцу не придет на ум вычислять «скважины» между мирами и строить «карты времен». Во-первых, это небезопасно. А во-вторых, достигший «мудрости времен» сам есть живая карта.
Белые же люди: 1. хотят поглотить пространство, "скрасть" его, добыть его,
прямо как некоторые шаманы. 2. меряют пространство числом. 3. пространство для них пустое.
4. время для них текуче и пусто, или оно ничем не отличается от пространства.
Мир, построенный "числом и мерой", вовсе не кажется индейцам прекрасным, так как он далек от человека и несозмерим с ним. Танцы планет и гармония сфер не приводят индейца в экстаз. Это экстаз абстракции. Поклонение Единице как числу индейцу чуждо.
Зато он танцует на оси Солнца, экстатически восходя к нему. Солнце – Отец, Жизнь.
Для индейцев очень важен крик, живой крик. Криком меняется пространство.
Индейцу не надо объяснять, что такое молчание и зачем оно.
Белый портной шьет одежду по выкройкам и меркам, по образцам и моделям. Бабушка-индеанка помнит своими руками каждый изгиб на поверхностях тела своих детей, внуков и правнуков, и она шьет для них одежду, помня их тело. И одежда сидит на них приятно, нигде не трет и не жмет.
Для
voytosha