Максим Грек

Буду молчать в дыму

о Духе Святом –

мелом по склизлой стене:

веселье мое и келья -

подтюрьмок у Троицы под Москвою.

Мысленно семь раз на дню

падаю ниц пред собором

(«Узы твои целуем,

 а пособить не можем»)

Да, я право, безумен –

нe от усталости,

не от забвения,

не от винопития…

Молюсь за Ивана Безумного,

исказителя Савонаролы.

Зри, разноцветный костёр

на площади разведен –

прыгают там Леонардо

в обнимку с Женоподобным,

и дьяк Висковатый, ревнитель икон,

наструган и колесован

вместе с Джокондой и Ледой.

Лебедя кормит звёздами

«бедная, бросаемая бурей, безутешная»

Василия, позабытая Византия.

Полночь. Софью свергает Пётр.

И чьей-то рукой – не моей! –

заглажен заветный отпуст

Троицкия вечерни.

Мнится: в морозной изгари притаился

Рымский сад наслаждений –

там привязанного на ложе

обнажённого Иустина

ласкает в последнем искусе

смуглая аравитянка;

но, откусив свой язык, внезапно

он плюнул кровью, бесстрашный,

прямо в лицо блудницы…

А я ухожу, спокоен:

смиренным нигде нет места –

ни на земле, ни в море.

Ад отрыгает мертвых,

и сам себя рай хоронит –

в сизом, лучистом, рыхлом

Сергиевом снегу.

 
3-4.2.09

Заглянул тут в Григория Сковороду...

  Если нас волнообразно относит от цели (назовем ее Омега)

всё дальше влево, назовем это – «беззаботным странствием».

Если вправо – назовем это «безграничным смирением».

 

  Если нас круто несет напрямик к Омеге, а там ждет нас

крушение о камни – назовём это «ранним расцветом».

 

   Если же нас, будто пружиной, мотает по спирали то ближе

к Омеге, то дальше, то даже совсем далеко – назовем это

«духовный размах».

 

«Афанасий: Так разве же у Бога только 7 очей?»

  Яков: Врешь! Не 7, но одна вечность» (Григорий Сковорода,

«Кольцо»).