Армянская элегия

[hoddion]

Настоящее прошлое, наверное, заключается в будущем,
Ноев квчего идет в страну без возврата, плывет по степи, как курган,
разрастаясь до Арарата; славка поет тише вороньего грая,
тише голубиных кружений и воркованья,
тише самой тишины. Будущее погружается в прошлое
через точку, у которой есть только голос, но нет ни координат, ни названья.
Чистая сила гонит славку попить воды из ковчега Ноя,
Жар простужает горло, жара освежает, капля крови
застыла на пальце, чтоб окропить жертву. Ною не разделить
ни земли, ни вод. Он гребёт Араратом лучистое небо,
а напротив – изящный абрис Арагаца, чистейшего неба,
тающего на языке.

Жар вывернутых костей, жар слепого огня
остужают длинные косы Спасителя,
выводящего из преисподней детей,
музыканту пляшут с солнцем и луной,
сфинкс ступает неслышно, задолго до
эдиповых дел. Скрученные столбы,
скрученные перекладины,
так не бежит виноград – так свивается время,
еще до книги, до свитков;
волнам не вычерпать моря, людям его оставьте,
разделенным начетверо, прыгающим на одной ножке.
В детство вернулись и дна не чуем,
спать не хотим – как звезды на розово-рыжих храмах с подпалом неба.