ИСТОЧНИК

Лучшим и, наверное, единственным другом Ходасевича был Самуил Викторович Киссин, или просто Муни. «Мы с Муни жили в реальном мире – и в то же время в каком-то особом, туманном и сложном его отражении, где все было «то, да не то». Явления становились видениями. Каждое событие сверх своего явного смысла обретало еще второй, который надобно было расшифровывать. Маленькие ученики плохих магов (а иногда и попросту шарлатанов), мы умели вызывать мелких и непослушных духов, которыми не умели управлять. И это нас расшатывало. Символизм, ставший для нас не только методом, но и образом жизни, играл с нами неприятные шутки».

И вот в этой душной, туманной атмосфере вдруг грозой разразилась Первая мировая. «Все стало серьезнее и спокойнее». Ходасевич по состоянию здоровья получил белый билет, а Киссина забрали. Перед отъездом он сказал: «Я с войны не вернусь: или убьют, или сам не вынесу». Как еврей Муни не мог стать офицером. В окопы он, правда, тоже не попал, а служил в санитарной части. Однажды он приехал в Москву на побывку. Владислав Фелицианович как раз должен был читать стихи на вечере в Политехническом. Самуил Викторович обещал прийти, но за час до начала позвонил извиниться: «Нет, прости, не приду. - Почему? - Так, не сочувствую. Не нужно все это. Будь здоров!» Это был их последний разговор. На следующий день Муни уехал обратно в армию, а еще через два дня – 22 марта 1916 года – застрелился.

Господа я не молю,
Дьявола не призываю.
Я только горько люблю,
Я только тихо сгораю.
Край мой, забыл тебя Бог:
Кочка, болото да кочка.
Дом мой, ты нищ и убог:
Жена да безногая дочка.
Господи Боже, прости
Слово беспутного сына.
Наши лихие пути,
Наша лихая судьбина...

18-21 марта 1916 года


Это посмертная записка Самуила Киссина – тоже баллада, под названием «Самострельная». Ходасевич, конечно, не был прямо виноват в гибели друга, но остро чувствовал свою вину. В одиннадцатом году случилось так, что и сам Владислав Фелицианович готов был свести с жизнью счеты. Тогда он позвонил Муни: «Приезжай, жду двадцать минут больше не смогу». И Муни приехал; а он – нет.

Леди долго руки мыла,
Леди крепко руки терла.
Эта леди не забыла
Окровавленного горла.
Леди, леди, вы как птица
Бьетесь на бессонном ложе.
Триста лет уж вам не спится –
Мне лет шесть не спится тоже.


К жгучей совести вскоре присоединяется мучительная болезнь – туберкулез позвоночника. Через год, еле выбравшись, с чувством заново рождённого Ходасевич начинает писать новый сборник стихов – «Путем зерна» – и посвящает его Муни.
http://www.neofit.ru/modules.php?name=bs&file=displayimage&album=206&pos=-499