Хайдеггер. Просёлок

[hoddion]

"...Светлая радость ведения цветет в воздухе проселка,
меняющемся вместе с временами года, радость ведения, на первый
взгляд нередко кажущаяся мрачноватой. Это светлое ведение
требует особой струнки. Кому она не дана, тому она навеки
чужда. Кому она дана, у тех она от проселка. На пути, каким
бежит проселок, встречаются зимняя буря и день урожая,
соседствуют будоражащее пробуждение весны и невозмутимое
умирание осени и видны друг другу игры детства и умудренная
старость. Однако в едином слитном созвучии, эхо которого
проселок неслышно и немо разносит повсюду, куда только заходит
его тропа, все приобщается к радости.
Радость ведения - врата, ведущие к вечному. Их створ
укреплен на петлях, некогда выкованных из загадок здешнего
бытия кузнецом-ведуном.
Дойдя до Энрида, проселок поворачивает назад к воротам
дворцового сада. Узенькая лента пути, одолев последний холм,
полого спускается к самой городской стене. Едва белеет полоска
дороги в свете мерцающих звезд. Над дворцом высится башня
церкви Св. Мартина. В ночной тьме медленно, как бы запаздывая,
раздаются одиннадцать ударов. Старинный колокол, от веревок
которого горели когда-то ладони мальчика, вздрагивает под
ударами молота, лик которого, угрюмый и потешный, не забудет
никто.
С последним ударом колокола еще тише тишина. Она достигает
до тех, кто безвременно принесен в жертву в двух мировых
войнах. Простое теперь еще проще прежнего. Извечно то же самое
настораживает и погружает в покой. Утешительный зов проселочной
дороги отчетливо внятен. Говорит ли то душа? Или мир? Или Бог?
И все говорит об отказе, что вводит в одно и то же. Отказ
не отнимает. Отказ одаривает. Одаривает неисчерпаемой силой
простоты. Проникновенный зов поселяет в длинной цепи истока".

1949

(Перевод А. Михайлова)