Идите, идите, дети –
я же остался пуст,
я облёкся с самого начала
в одежду моления моего,
чтобы вы преисполнились света
и дошли до места сапфира,
где сияет он, вездесущий,
где его всемогущество явно.
А здесь он пребывает открыто –
не в грязи, не в стекле, не в ветре,
и серебром его не украсить,
поэтому он кажется тайным.
Здесь он пребывает в древе,
под которым я остался один.