![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
* * *
В день летнего солнцестоянья,
когда соседи враз угомонились, я вышел на балкон
и вспомнил о тебе. В вечернем свете
архангельская доска резная была как зеркало – с землей,
и четырьмя ветрами,
и солнцем.
Визжали дети, как стрижи, затем – заплакали:
травокосильщик бился в кустах, как шмель.
В хрустальном полушарье распускались лилии,
И запах – длился, как июль,
а камни – ждали: вот из Кесарии
завихренный кусочек лавы,
вот крымский палец и синайский щит,
из Белозерья – камень цвета кости
святого, из Анависсоса – Платонов космос,
весь в треугольниках животворящих
и напряженьях сил.
Две странных рыбы в позе поклоненья -
евхаристическим хлебам? Огню? Он часто нас испытывал
на прочность. И теперь – нас отпустил
в круги лазури, той, что пребывает лишь в твоих краях,
где ясен горизонт и даже зубцами кипарисов не расколот.
когда соседи враз угомонились, я вышел на балкон
и вспомнил о тебе. В вечернем свете
архангельская доска резная была как зеркало – с землей,
и четырьмя ветрами,
и солнцем.
Визжали дети, как стрижи, затем – заплакали:
травокосильщик бился в кустах, как шмель.
В хрустальном полушарье распускались лилии,
И запах – длился, как июль,
а камни – ждали: вот из Кесарии
завихренный кусочек лавы,
вот крымский палец и синайский щит,
из Белозерья – камень цвета кости
святого, из Анависсоса – Платонов космос,
весь в треугольниках животворящих
и напряженьях сил.
Две странных рыбы в позе поклоненья -
евхаристическим хлебам? Огню? Он часто нас испытывал
на прочность. И теперь – нас отпустил
в круги лазури, той, что пребывает лишь в твоих краях,
где ясен горизонт и даже зубцами кипарисов не расколот.
no subject
no subject