Московское метро для меня место двойственное: оно и исцеляет, если выбора нет и надо лезть. Однажды в мае 2003 (опять же в мае!) поперся я в Лавру, а сразу наступило лето. Я там очень много набродился пешком и молча, практикуя внутреннее молчание (зачеркнуто), и на обратном пути в автобусе я понял, что в позвоночник мой вставлен раскаленныйиколючий прут и я не могу ни сидеть, ни дышать, ни лежать, ни стоять. Я доехал в каком-то изумлении до м.ВДНХ и там, вылезя из автобуса, просто катался 40 мин по асфальту, пока не приехала "скорая". На меня наорали девочка с шофером, вкололи от давления, а обезбол ни-ни, сэкономили, и на мою просьбу отвезти домой сказали, что они не такси, и подвезли метров сто до метро. И пошел я в метро. И там у меня вдруг взялись силы, и я добрался домой, на другой конец Москвы по прямой. Вот так. Хотя народищу было полно.
no subject
Московское метро для меня место двойственное: оно и исцеляет, если выбора нет и надо лезть. Однажды в мае 2003 (опять же в мае!) поперся я в Лавру, а сразу наступило лето. Я там очень много набродился пешком и молча, практикуя внутреннее молчание (зачеркнуто), и на обратном пути в автобусе я понял, что в позвоночник мой вставлен раскаленныйиколючий прут и я не могу ни сидеть, ни дышать, ни лежать, ни стоять. Я доехал в каком-то изумлении до м.ВДНХ и там, вылезя из автобуса, просто катался 40 мин по асфальту, пока не приехала "скорая".
На меня наорали девочка с шофером, вкололи от давления, а обезбол ни-ни, сэкономили, и на мою просьбу отвезти домой сказали, что они не такси, и подвезли метров сто до метро. И пошел я в метро. И там у меня вдруг взялись силы, и я добрался домой, на другой конец Москвы по прямой. Вот так. Хотя народищу было полно.