Йоргос Сеферис (1900-1970)

ПАМЯТЬ I

и моря уже нет*

 

У меня ничего кроме тростинки в руках...

Луна была на ущербе, ночь тиха,

пахла последним дождем земля.

«Как больно дотрагиваться до памяти, – шепнул я. –

Неба мало, моря больше нет в мире,

за спиной выплескивают день автомобили».

 

Мои пальцы играли с дудочкой рассеянно и беспечно –

подарок старого пастуха: я сказал ему добрый вечер.

Прочие забыли о приветствиях –

просыпаются, бреются, приступают к поденным действиям.

Будто стрижешь кусты или делаешь операцию –

боль убита, как Патрокл; никто не ошибается.

 

Начал было насвистывать мелодию, но устыдился иного мира – того,

что видит меня с другого берега ночи, изнутри света моего,

где переплетаются живые тела, сердца нагие

и любовь, которой не чужды даже благие богини**,

а также люди, камни, трава, родник

и зверь, глядящий в глаза смерти, которая пришла за ним.

 

Так брел я по темной тропинке,

потом свернул в свой сад, предал земле тростинку

и снова прошептал: «Воскресение придет зарей;

как сияют весной деревья, рассвет засверкает слюдой,

оживет море, и волна оставит на берегу Афродиту снова.

Мы – семя, которое умирает». И вошел в дверь своего дома пустого.

---

* Апокалипсис, 21, 1

** благие богини - эвмениды, эринии

Перевод aolgin

Армянские хачкары

http://otgovorki.livejournal.com/173324.html

(no subject)

Не только Фома осязал Господа, но и Иоанн (1 Ин.1:1-2). Климент Александрийский рассказывает древнее
предание, что Христос не только дал прикоснуться к Себе, но любимый ученик погружал в Него руку
всё дальше и дальше, и Плоть под его рукой уходила всё глубже и глубже. Так запустил он свою
ладонь в таинственную глубину. И Господь позволил. По любви, а не из "снисхождения". В конце пути
Господь предстает как Человек. Он является то Агнцем Апокалипсиса, то Сидящим на Престоле,
то Всадником на белом коне, то Ангелом с серпом? Это не значит, что стал Он теперь  снова абсолютно
бесплотным и меняет Свой облик по произволу. Сын Отцу послушен до конца. Он вочеловечился,
пострадал, воскрес и вознесся, а Дух совершил. И в своем Теле Он не успокоится, пока всех не
перенесет к Отцу.

Любомудры о Шеллинге: Одоевский

Много толковали о судьбе, о цели человечества, о прогрессе и проч. т. п. Но все сии толкования производились с точки зрения народа, среди которого родился писатель. Знакомый лишь с элементами своего народа, он к ним приравнивал жизнь каждого другого. Западные писатели, не находя своих элементов, не понимают Северо-Востока; Северо-Восток по сей же причине осуждает на смерть Запад. Оно понятно: ни та, ни другая сторона не находят в другой тех элементов, в которых она привыкла видеть условия жизни. Великий, доселе вполне не оцененный подвиг Петра привил к славянским стихиям стихии западные. Запад ожидает еще Петра, который бы привил к нему {В подлиннике ошибочно: "к ней", - Ред.} стихии славянские, оттого страждет Запад, ибо тогда только образуется полнота человеческой жизни. Взгляните на его историческое развитие. Его характер: борьба и разрозненность. Славянский мир, пространством превосходящий Запад. был забыт, а в нем скрывается сила, необходимая Западу: чувство единства, которое во всей славянской истории является как постоянная формула уравнения, к которому окончательно приводятся все буквы, через какие бы изменения они ни проходили. Другая стихия, не менее важная - это то, что во всей вседневной жизни мы называем беспечностью и что в высшем своем значении есть вера в свою силу, почти не существующая в Европе, где жизнь почти без надежды на будущее. Неохотно организм принимает чуждые ему стихии, привыкший к одной пище, как бы ни была она груба, с трудом привыкает к другой, даже более питательной. Но есть верные признаки стремления Запада к Северо-Востоку. Это стремление невольно, но вырабатывается само собою Западом без сознания, против его убеждений. Сей признак я вижу в состоянии двух исповеданий, издавна разделенных. Запад: папизм клонится к протестантизму, протестантизм к папизму, т. е. каждое к своему отрицанию. Каждое из сих исповеданий на пути к другому старается дать формулу своим понятиям, и эта формула есть не что иное, как приближение к нашей церкви: как видно, недаром ежедневно молятся о соединении церквей. Один из весьма замечательных мыслителей Германии, Кениг, в своих изысканиях прочно попал на этот путь, не имея понятия о Восточной церкви и никак не предполагая к ней приблизиться. Знаменитый Баадер
прямо выговорил эту мысль. Шеллинг на том же пути.
(В.Ф.Одоевский. Элементы народные)